Серебряный очаг

Прощание

Этот номер Очага посвящён Ушедшей, той, которая добровольно отказалась от одной из граней своего характера…

 

Я стою на снегу,

Тихо дуя на звёзды,

И сказать не могу,

Что, наверное, поздно

Снова встретились мы:

Не растопишь словами

Той морозной зимы,

Что легла между нами…

Ты мне задал вопрос,

Ты шагнул мне навстречу,

Я вздохну и всерьёз

Ни на что не отвечу…

Я стою на снегу

И ответить не смею:

Ведь солгать не могу,

А любить – не умею…

Хельга.

Марина… Делия… Кэтти… Winter… Нет, не так… Алмиэ, Безликая… Алмиэ – неограненный аметист, прозрачная глубина…

Я… Это – моё имя… Я нелогична… У меня отказывают маски… У меня нет лица… Я постоянно меняю свои решения… У меня нет определённых черт характера… У меня скачет настроение… Это пугает меня… Но это – я, Алмиэ.

Откуда появилось это имя? Как оно прикипело ко мне? Не помню. Уже не помню. Такое ощущение, что я всегда его знала и носила.

Имя – больше, чем просто звуки. Слово вообще обладает огромной силой, а Имя – тем более. И если человек сознательно отказывается от имени, добровольно уничтожает сущность, которая его носила, значит в нём действительно что-то умерло.

У меня всё иначе – я редко отказываюсь от себя, я просто создаю, не уничтожая… Какой станет она – моя Алмиэ? Пока она ещё безлика, но не сможет долго оставаться такой. Не знаю, будет ли она похожа на меня или станет совершенно иным человеком. Не знаю, будет ли она весёлой или серьёзной. Не знаю, сможет ли соответствовать смыслу своего имени. Но это всё равно буду я – Марина, Делия, Кэтти, Winter… Алмиэ. Ведь мы все, несмотря на существенные порой различия, - одно целое. Мы – едины.

А много имён… Это для того, чтобы даже после самого сильного удара было кому поднять голову и сказать: «Но я-то ещё жива!». Так проще. Намного проще. Изменить имя, надеть маску и сделать вид, что ты – уже не тот человек, которому нанесли удар… А может, всё иначе. Бывает, тебя захлестнёт горько-солёная волна, прижмёт к земле, лишит сил, даже желания бороться и жить. И тогда кто-то в глубине тебя поднимает взгляд и впивается зрачками в твои зрачки. Тебя это пугает, потому что ты не знаешь их цвета. В них – ярость, боль, гнев. «Да как ты смеешь! Ты должна жить! Ты не имеешь права умереть!!!». И становится легче.

Лишь один раз я погибла. Я больше никогда не смогу стать такой, какой была тогда. И вот сейчас я вижу, как гибнет моя сестра, моя подруга, но ничем не могу помочь…

Алмиэ.

 

 

Сегодня день чудесный. Веет ветер вольный.

И солнце светит. Но не для меня.

Сегодня скорби день, сердечной боли:

Сестра сгорела в пламени огня.

«Нет, Мелани! Не уходи, останься!».

Но вот что отвечает мне сестра:

«Прощай же, Делия. Прошу, ты постарайся

Счастливой быть. А мне, прости, пора».

И заменила Ледяная Дева

Ту, что любовью лишь одной жила…

И пусть осталось в этом мире тело –

Душа же… Да, душа уже ушла.

Но хоть закрылась Смерти дверца

И путь к ней вот опять окутан Тьмой,

Знай, что жива в моём ты сердце…

Ты навсегда останешься со мной!

Делия.

Только по имени-отчеству. Она забыла ласковое и нежное обращение, которое ещё совсем недавно часто произносили губы: губы мёртвой девушки… Как странно: Она всегда оставалась чужой ей, но знала её изнутри, как саму себя. Они прожили вместе недолго. Всё это время Она со страхом и восторгом следила за полыхавшим внутри Другой пожаром. Другая любила, и её чувство сжигало её изнутри, но девушка радовалась и пела в пламени, словно искорка, пляшущая на сухом пруте… Другая… Её глаза смеялись, встречая новый день, и улыбались на закате, искренне удивляясь каждому яркому лучику, светлому пятну или прелестному мгновению. Она всегда терялась, встречая счастливый взгляд Другой. Она не завидовала, нет, но почему-то приходила в замешательство… Другая часто говорила о том, что чувствует за своей спиной огромные сильные крылья, и ещё секунда и девушка сможет взлететь, как прекрасная птица. Другая заряжала своим сумасбродством всех и вся…

Она была совсем иной. Ей словно не хватало жизненной силы… Как ледяная глыба: холодная, царственная, точно скованная немыслимо страшной тайной… Некоторые считали её жестокой и равнодушной, другие просто уходили от стального взгляда её глаз. Жизнь была ровной, безмятежной, бесстрастной и… какой-то холодной. Она просто отмечала, что наступил новый день, кто-то говорил с ней, а она отвечала, ни о чём не думая, ровно и точно. Она редко улыбалась, а смех, как ей самой казалось, был искусственным и резким, нарушающим тишину и гармонию снежных гор… Ей нравились снеговые равнины, покрытые зеленоватым льдом острые отроги, шёпот падающих хлопьев и говор льдинок под ногами. Она чувствовала себя спокойно и уверенно – тогда… В ней не было огня мироздания, девушка знала в себе красоту ледяного безмолвия, и улыбка её и глаза излучали отблески северного сияния, непостоянного и вечного как мир…

Она чувствовала это с начала осени… Ещё солнце пыталось отвоевать последние дни лету, но воздух дышал угрозой… То там, то тут вспыхивали золотисто-жёлтые пятна среди зелени старых деревьев, в безбрежии летних полей проявлялись сухие стебли, багровым наливались дары плодовых деревьев. В голосе ветра появилась хрипотца, порывы стали надрывными, сухими и тревожными. Чем дальше, чем больше проходило дней, тем сильнее становился запах осени… Вскоре под ногами кружились ворохи буро-жёлтых с кровяными прожилками листьев. Птицы кричали, улетая с обжитых мест, но в надрывной перекличке Она слышала плач лета и видела его кровавые слёзы… Бесконечные дожди: монотонные, глухие и печальные, они словно отмывали землю после страшной битвы. Предчувствие зимы появилось внезапно: резкий ветер сбил последние искорки осени, поля постарели и иссохли, реки потемнели в глубоких руслах, подёрнутых сумрачной дымкой, заструились мрачные воды, увлекая оставшиеся следы прошедшего времени. Воздух стал светлым и прозрачным: старый странник разогнал духоту и плотные хмурые тучи. Первый снег коснулся усталой земли, которая словно с облегчением приняла новое облачение, кутаясь в мягкий и пушистый плащ. А потом закружили северные вьюги, вмиг выросли громадные белые холмы и ледяные гроты на водопадах небольших замёрзших речушек…

Зима принесла морозы и глухие колкие метели. Она заметила перемену в Другой не сразу: будто что-то копилось понемногу и вот, наконец, проявилось с отчётливостью шагов на свежем снегу. Другая была по-прежнему весела и счастлива, но в глазах появился лихорадочный блеск и больной румянец на щеках. Часто Другая вдруг замолкала на полуслове, поднося ладони к вискам, точно почувствовав острую боль. Тогда на мимолётное мгновение в глазах стыла печаль и горькая память о чём-то – то ли прошедшем, то ли будущем – Она не знала. Теперь Другая нередко плохо спала, металась, шепча какие-то странные отрывистые фразы чужого языка… Но наступал новый день, и всё было таким, как всегда, словно ничего и не изменилось… Она чувствовала приближение бури, которая уже расправила крылья, чтобы взметать и сокрушать всё живое… А зима наступала и крепла, устанавливая свои порядки, отмечая своим клеймом землю, уснувшие деревья, дома и людей, пытающихся, несмотря на её силу, противостоять её ледяному дыханию.

Однажды они столкнулись лицом к лицу и посмотрели друг другу в глаза. Другая зажгла на столе белую свечу, в её пламени сверкнул новый крупный перстень – Она видела его впервые. А потом… Потом Другая начала горькую и страшную повесть. Говорила долго, в голосе слышались печаль и память, а боль, копившаяся внутри, выходила странными словами, каких Она ещё не слышала. Фразы и сюжеты сплетались, рисуя картины, хранившиеся глубоко в сердце… Последний бокал вина, тёмного во мраке комнаты, освещаемой лишь светом одинокой горящей свечи, и исцеляющий сон… Она тогда поняла всё и поняла её – Другую, которой больше нет, которая ошиблась в том, кого любила, в том, кто предал её любовь…

Теперь Она осталась одна, настало её время. Когда-то Она жила в тени Другой, испепеляющей жаром собственного чувства… Сейчас стало иначе, но Она приняла её решение – мудрое и единственное… Когда солнце, словно пробуя свои силы, начинало припекать, и снег чернел и таял, Она вспоминала Другую, вспоминала без боли, без сожалений, без тревоги, как легенду о прошлых битвах, которых немало хранила её память. «Другая уже никогда не вернётся сюда» - думала Она, и глаза её спокойно и ровно созерцали мир, будто видя скол прошлых эпох и грань будущих времён. Ледяная Дева теперь одна, но девушка не чувствует страха или горечи одиночества, потому что оно – её суть… Никто не устоит перед её властью, но никому не покорить её сердце: вечный лёд не растопить. В глазах застыл зеленоватый горный лёд, и вечное безмолвие слилось с памятью… Когда придёт весна и зацветут водоросли в морях, а болота севера покроются тёмно-изумрудным мхом, кто-то придёт и увидит великолепие зелени, и лёгкое чувство тревоги коснётся его души…

Она знала её изнутри, как саму себя, только Она уже никогда не станет Другой, никогда не посмотрит глазами Другой и не улыбнётся её улыбкой…

Helven.

 

 

                                        

Делия ощущала: что-то не так. Мелани была по-прежнему весёлой, но временами в ней словно проступали чужие черты. Она смеялась, а в глазах появлялась скорбь. Она была той же… И – иной…

А потом началось угасание. Угасал тот огонь, что поддерживал в ней жизнь, что зажигал людей вокруг неё. Она стала печальной, всё реже и реже появлялась улыбка. Мелани таяла: всё прозрачнее лицо, всё тоньше руки. В иные моменты она словно оживала, но глаза сверкали как-то лихорадочно и румянец на щеках казался болезненным.

Делия помнила, как несколько лет назад она, та, которая тогда носила это имя, так же сгорала в собственном огне, теряя силы. Она помнила, как распалась пеплом та, сейчас уже мёртвая, сущность. Но даже смерть не избавила от боли. Словно дерево, которое не доломала жестокая молния: оно выжило, но рана упрямо не хочет заживать. И любой порыв ветра заставляет скрипеть боли…

Делия, раз уже пережившая собственную гибель, следила за тем, как умирает Мелани. Она ничем не могла помочь той, которую звала своей сестрой. Она понимала: так легче. Это – инстинкт самосохранения. Боль не даёт жить – убей ту, что испытывает боль, и живи дальше. Жестоко? Да, очень. Принцип меньшего зла в действии…

Два коня неслись бок о бок. Делия и Мелани весело смеялись. Делия внимательно следила за подругой: Мелани казалась обычной. Девушки пели что-то лёгкое, наслаждаясь ветром, бросающим в лицо запахи весеннего леса…

Внезапно висок Делии пронзает резкая боль; девушка оборачивается к сестре и видит, как с лица Мелани сбегают краски, как её руки судорожно стискивают поводья, как её глаза загораются зелёным огнём… Лошади, будто почувствовав неладное, ускоряют бег… Теперь они летят бешеным галопом, словно стремясь успеть, не опоздать куда-то… Мелани откидывается назад… Её тело бьёт крупная дрожь… Делия бросает Заклятье Железного Вихря, хотя и чувствует, что оно не поможет, уже не сможет погасить огонь, вспыхнувший в последний            раз… Слуха касается музыка… Безумная и скорбно-прекрасная… Мелани начинает петь… Песня, последняя Песня срывается с губ и звенящим ключом улетает в небо… Она волной захлёстывает сердце, поднимая его на гребне для того, чтобы через мгновение бросить вниз на острые камни… Ощущение полёта, цена за который – смерть… Вся земля – как на ладони…Через мгновение она примет тебя в свои объятья и твой полёт оборвётся… Уже навсегда… Отказывают чувства… Все звуки исчезают… Остаётся лишь Песня, уже непонятно как воспринимаемая… Мелодия взмывает всё выше и выше, приоткрывая завесу, что зовётся Смертью, затягивает в свой страшный круговорот… И обрывается…

Кони стали… Снова в лицо подул свежий ветер… Отзвуки Песни всё ещё звучат в ушах… Делия следит за тем, как глаза Мелани становятся непривычно-серого цвета, а лицо приобретает выражение отчуждённого спокойствия…

-                     Мелани…

Её перебивает холодный величественный голос:

-                     Нет, не так… Хэлвен.

Ледяная Дева улыбается… Делия понимает: Мелани мертва, она ушла, уступив место этой снежной красавице. Делия знает: Мелани больше не вернётся. Никогда…

Девушка спрыгивает на землю. Она вскидывает свой чёрный меч в знак салюта Ушедшей, а потом опускается на колени. Закрыв глаза, она водит ладонью над землёй…

Беря Коня под уздцы, Делия ещё раз оборачивается на ключ, бьющий из-под земли в том самом месте, которого коснулась её рука. В его весёлом журчании она слышит смех Мелани, а ручеёк, бодро пробивающий себе дорогу в траве, уносит с собой улыбку подруги… «Я не забуду…»- шепчет ему девушка…

Две девушки выезжали из леса. Одна из них носила имя Делия, а другая уже не звалась Мелани.

-                     Хэлвен…

 

Алмиэ.